К 130-летию со дня рождения Михаила Михайловича Бодрова-Ёлкина (1885 – 23.12.1940), поэта, первого редактора Волоколамской уездной газеты предлагаем вам очерк И.М Онуфриева и В.И. Кедрова, опубликованный пятьдесят лет назад в газете «Заветы Ильича», и несколько стихотворений М.М. Бодрова-Ёлкина из сборника «Между делом».
Сохранена авторская орфография.
Поэт и журналист
К 80-летию со дня рождения
«Благодаря неутомимой энергии постоянных работников редакции газеты, доверие к газете и ее тираж растет, связь с читателями улучшается, количество селькоров увеличивается.
Газета своим существованием более всего обязана неутомимой работе Михаила Михайловича Бодрова-Ёлкина».
Эти слова взяты из газеты Волоколамского уезда «Красный пахарь» №1 (141) от 6 декабря 1925 года, когда газета отмечала двухлетний юбилей своего существования. Эти теплые слова написаны секретарем уездного комитета РКП(б), ответственным редактором «Красного пахаря» Я.А. Зуевым.
К тому времени у М.М. Бодрова-Ёлкина был за плечами семилетний стаж работы в газете, когда он, по образному выражению самого Михаила Михайловича, «газетою высушил сердце».
Перед нами большой сборник стихов. На титульном листе написано: «М.М. Бодров-Ёлкин. Улыбки лет». В нем собраны стихи, написанные поэтом в 1924 – 1940 годах. Сборник стихов составлен и написан рукою Ивана Ивановича Щербакова, одного из активных деятелей Волоколамской уездной партийной организации, ныне персонального пенсионера. И.И. Щербаков был близким другом М.М. Бодрова-Ёлкина. Об этом говорит посвящение, написанное Михаилом Михайловичем 24 сентября 1924 года к стихотворению «Учись, пока жив»: «Лучшему моему другу-товарищу революционных дней – И.И Щербакову».
М.М. Бодров-Ёлкин в первые годы Советской власти действовал оружием газетчика и пером поэта. Это было время, «когда случалось брать с собой вместо винтовки лиру в бой».
Рядом с рукописным сборником лежат три книжечки стихов поэта. По ним можно проследить жизненные вехи поэта.
...Есть на границе Московской и Калининской областей река Держа. Здесь, на ее живописных берегах в селе Волочаново Муриковской волости Волоколамского уезда в 1885 году, в семье крестьянина-бедняка Бодрова родился сын Михаил. Жизнь сразу же повернулась к мальчишке своей суровой стороной. Пришлось забыть игры детства и отправиться самому добывать кусок «насущного хлеба». Стал Михаил подпаском. И было ему в то время 11 лет!
А когда подрос, отправился в Москву, «в люди». Юноша в то время уже пробовал писать стихи. От детства остались воспоминания. Когда работал на аппретурной фабрике Кириллова, часто вспоминал свое «убогое село, с жердями голыми на крышах», где ему не посчастливилось даже учиться в церковно-приходской школе. Все пришлось познавать самому. Даже учиться читать!
А еще осталась на всю жизнь память о матери. Только мать могла знать, почему к фамилии ее сына Бодров прибавилась еще одна – Ёлкин. В детстве за курчавые и непокорные волосы мать ласково нарекла его кличкой «Ёлочка». И осталась эта кличка навсегда, стала неотделимой частью его фамилии.
Потянулись годы безрадостного, изнурительного труда по отделке волокнистых тканей.
А потом солдатчина. Было время, когда царский строй уже пошатнулся от поражений в русско-японской войне и выступлений первой русской революции 1905 – 1906 годов.
Возвратившись из армии, Бодров работает в городе Щелково на текстильной фабрике.
Снова ему пришлось надеть серую солдатскую шинель в 1914 году. Здесь М.М. Бодров-Ёлкин пишет нелегально стихи «С того света», «Прощание рекрута», «С тобой опять» и другие.
Февральская революция 1917 года застала поэта в городе Зубцове Тверской губернии. Об этих событиях яркое представление дают его стихи:
«Город уездный:
Толпы, иконы,
Подлые речи,
Церквей перезвоны,
Лысины, рожи,
Портреты царя
Так и горят...».
Здесь поэт увидел назревающий в народных массах революционный взрыв, их протест против империалистической войны.
Великую Октябрьскую социалистическую революцию поэт встречает в своей родной деревне. М.М. Бодров-Елкин принимает активное участие в установлении Советской власти в Муриковской волости.
В феврале 1918 года Михаил Михайлович вступил в ряды Российской Коммунистической партии.
С этого времени в его жизни начался новый этап. М.М. Бодров-Ёлкин становится профессиональным газетчиком, несменяемым работником уездной печати. «Известия Волоколамского уезда», затем «Голос бедняка» выходили под его редакцией. В эти годы через руки Михаила Михайловича прошли сотни корреспонденций, написанных мозолистыми руками рабочих и натруженными крестьянскими руками. Писали о продразвёрстке, продналоге, об успехах в создании кооперативных обществ. Были здесь вести о событиях на фронтах гражданской войны. Десятки рабочих и крестьян стали постоянными рабочими и сельскими корреспондентами – первыми рабкорами и селькорами своей родной газеты «Голос бедняка».
На ее страницах печатались материалы о приезде Владимира Ильича Ленина в Кашино и Ярополец и об открытии первой сельской электростанции. После посещения Волоколамской ткацкой фабрики 16 января 1921 года председателем ВЦИК М.И. Калининым в газете «Голос бедняка», в номере 5 от 29 января 1921 года был опубликован текст резолюции, принятой на митинге волоколамскими ткачами.
В газете в то время активно сотрудничали известный крестьянский писатель С.Т. Семёнов, поэт-самоучка Е.К. Кузьмичёв, уездный фотограф Ф.В. Феофанов, рабкор И.Е. Чирков и другие.
Как близки были думы народа нашему поэту-земляку, говорит само название книжечки стихов «Народная печаль», напечатанной в Волоколамской типографии.
В газете часто публикуются очерки, фельетоны, стихи М.М. Бодрова-Ёлкина. В его произведениях находим такие строки:
«Люблю я петь на злобу дня,
Клеймя позором всякие пороки!».
Затем выходит второй сборник стихов «Мужицкое зеркало», изданный Волоколамским отделом народного образования, напечатанный в типографии Волоколамского Совдепа.
В 1923 году М.М. Бодров-Ёлкин заболел и вынужден был вернуться в свое родное Волочаново.
Спустя некоторое время, в уездном комитете партии получили экземпляр газеты Муриковской волости. Затем стали приходить новые номера. И там, вдалеке от уездного центра, Михаил Михайлович не мог оставить своего любимого дела. Под его руководством стала выходить рукописная газета волости в нескольких экземплярах, один из которых регулярно высылался в уком. Крестьяне волости проявляли живой интерес к своей газете. Она передавалась из одной деревни в другую.
В 1924 году в уезде стала выходить газета «Красный пахарь». И снова душою коллектива редакции стал М.М. Бодров-Ёлкин. В конце этого же года в издательстве «Красного пахаря» выходит сборник избранных стихотворений волоколамских поэтов «Между делом». В сборнике много стихов М.М. Бодрова-Ёлкина. На обложке книжечки его же эпиграф:
«В наших песнях мотивы корявы
И шершав и неласков язык.
Между делом поет не для славы
Самоучка-писатель – мужик»
Выход сборника был значительным событием в культурной жизни уезда. Предисловие к книге стихов написал секретарь уездного комитета партии И. Исакин. Содержание сборника стихов говорило о том, что крестьянские поэты шли впереди крестьянства, объединяя их чувства и мысли, укрепляли волю крестьян и рабочих уезда.
В 1930 году М.М. Бодров-Ёлкин направляется в Москву инструктором Московского Дома крестьянина, который являлся в то время крупным политико-просветительным учреждением, ведущим своевременное разъяснение политических и экономических мероприятий Компартии и Советской власти, направленных на социалистическое переустройство деревни. Там он редактирует печатный бюллетень, содержащий организационно-инструктивный материал.
С 27 октября 1937 года М.М. Бодров-Ёлкин работает в Моссовете. Сначала инструктором отдела кадров, затем старшим инструктором по информации.
Незадолго до смерти был назначен ответственным инструктором исполкома Моссовета.
23 декабря 1940 года, когда Михаилу Михайловичу было 55 лет, его сердце перестало биться. За несколько часов до смерти он закончил рассказ в стихах «Фома Прохвостин», где вера в поэтическое слово у поэта переплеталась с сознанием ответственности перед народом.
Сегодня, когда М.М. Бодрову-Ёлкину исполняется 80 лет со дня рождения, мы с глубоким уважением и признательностью вспоминаем самобытного поэта и его подвижнический труд бойца в печати.
Онуфриев, И. Поэт и журналист. К 80-летию со дня рождения / И. Онуфриев, В. Кедров // Заветы Ильича. – 1965. – 17 июня : фот.
Активные участники революционных событий в Волоколамске. Верхний ряд, слева направо: В.В. Филиппов, М.М. Бодров-Ёлкин, Я.А. Зуев, С.С. Круглов, В.Т. Школьников, М.В .Данилов, И.Г. Воробьев, К.Г. Тумарев
Между делом [Текст] : избр. стихотворения Волоколам. поэтов, помещен. в «Крас. Пахаре» за 1924 г. / авт. пред. Ив. Исакин ; авт. М.М. Бодров-Ёлкин [и др.]. – Волоколамск : Изд. «Крас. Пахаря», 1924 (Тип. Волоколам. Уисполкома). – 54 с. – [Ксерокоп. кн.] – Из содерж.: О сборнике «Между делом» / Ив. Исакин. – С. I - X ; Он жив / М. Бодров-Ёлкин. – С. 1 – 2 ; Стихи М. Бодрова-Елкина. – С. 7 – 48.
Что стоило для Антона добиться своего закона?
(Сказка-быль для «детей» 50летн. возраста)
I.
Жил да был мужик «Антоха»
Горе мыкал, – жил он плохо
Хоть работал точно вол,
Но всегда был бос и гол
От чего и почему
В жизни не везло ему?
– Был «Антоха» раб бесправный,
Рабской веры православной
По заветам шел Христа,
Чтоб душа была чиста
Как овца смиренен, был,
Всяк его стегал и бил.
II.
Рай ему попы сулили
Где-то там... в сырой могиле...
– «Здесь-же на земле Антон
«Нищим духом» будь силен
Не завидуй не ропщи,
Молча жизни крест тащи»
Одурманенный «Антоха»
Крест тащил и робко охал.
На кресте сидели том –
Царь, банкир, кулак с попом
С розгой, плеткой и штыком
И с дубиной и с крестом.
III.
Знал «Антоха» – аз да буки,
Цыфр до ста, к иной науке
Не был доступ ему дан
От царя и от дворян;
Беспрепятственен был шаг
Только в церковь да в кабак.
Был у власти он в презреньи
Осрамлен и осквернен.
Сколько-ж муки и гонений
Вынес жалкий раб Антон?
Не берусь ответа дать
Сил нет сердца гнев унять.
IV.
Год за годом, век за веком
Шли печальной чередой,
Раб «Антоха» человеком
Не считался, – слыл болдой.
Не Антоном был Антон,
А «Антохой» звался он.
В жизни, жизнь не знал он сроду
И себе не представлял.
Как бороться за свободу;
Льгот, пощад он ожидал.
Но не мог дождаться льгот
От царей и от господ.
V.
Наконец вкрались сомненья:
«Почему так бог жесток?
Почему с его веленья
Должен несть я рабства рок
Ну за что-же он, за что
Не взлюбил народ простой?
Коль он есть на самом деле,
То явился-бы хоть раз.
Что за дух? Явился-б в теле
Где-нибудь, хотя-б на час.
Чтоб сказать, хоть пару слов
Для своих рабов – сынов.
VI.
Почему нести лишенья,
Униженья, оскорбленья
Мне «Антохе» суждено
От твоих-же злых сынов?
Почему-ж не всем одна
Людям жизнь тобой дана?!
Точно раскаленный камень
Дума в сердце залегла...
Разгорался гнева пламень
Дума, сердце больно, жгла...
Мысль твердила: «брось, Антон,
Отдавать богам поклон»!
VII.
Стал противен поп Ермила
Стал врагом кулак Данила,
На царя и зреть не мог,
Барину всадил-бы в бок
Вилы ржавые, но он
Духом был не так силен.
В церковь стал ходить он реже;
В дни досуга книжку брал,
Книжкой ненависти те же
В сердце пуще разжигал
Рассуждая как бы так
Властью-б сделался бедняк?
VIII.
Дело сметил поп Ермила:
«Ересь завелась» и вот,
Сел за стол, перо, чернила,
Трепетной рукой берет,
Пишет:
«Смею вам донесть
В вверенной мне пастве есть
Еретик и злой крамольник,
Не послушник своевольник, –
Перестал богам молиться,
Жрет сплошное, – не постится;
Стал подобен сатане –
Руку не целует мне.
«Слыхано-ли то доселе!?
Я писать кончаю; еле
На стуле сижу... О, горе!
Братие, примите вскоре
Меры... можно, так сейчас!
Гибель настает для нас, –
То есть, дело очень плохо –
Черни сын мужик «Антоха»
Вроде бунта накануне;
Херувима шлите в туне, –
Чтоб за ним он последил,
Посему, аминь
Ермил».
IX.
Скоро сказка говорится
Но донос Ермилы мчится
По чинам еще быстрей...
– Ах крамольник! Ах злодей!
Ах подлец такой-сякой!...
(Возмущался становой)
Все чины в одно твердили:
– Чернь презренная, Ермиле
Кончил руку целовать?!
– Взять его!
– Да-да!
– Взять-взять!!I
Решено... и херувим
«Бунтаря» доставил к ним.
X.
Вам читатели – «ребятки»
(Уж с заметной сединой)
Лишь скажу: с «назад лопатки»
Его встретил становой.
Что еще там было с ним.
Не трудно смекнуть самим.
Только после станового
Был он с месяц недотрога –
Весь в рубцах с колен до плеч,
И не мог ни сесть, ни лечь.
ХI.
Местью сердце пламенеет
У Антона день от дня,
Кровь кипит, горит сильнее
Жарче всякого огня.
Думы – думал дни и ночи
В книжку углубясь, и в них
Он находит класс рабочий,
Слышит к битве призыв их:
«Брат Антон, проснись скорее,
Враг силен но мы сильнее»!
XII.
Вот войну царь затевает, –
Доблесть доказать в бою.
Милостиво объявляет
Волю царскую свою
По селам и городам
Верноподданном рабам:
«Враг мол лезет, – дело плохо.
Верный раб мужик «Антоха»
Снаряжайся веру – русь
Защищать, но чур, не трусь,
Помни есть у нас закон –
Расстрелять»...
Идет Антон.
XIII.
«Верноподданный рабочий!
Возведи на запад очи,
Брось пока политиканство,
Грозный враг идет без чванства,
Русь срамить... Иди, а то...
Усмирит тебя Антон.
«Генералы, офицеры,
Духовенство, – вам наказ:
Не щадите массы серой
Истребляйте этот класс, –
Чтоб крамолы никакой
Не было в Руси святой».
XIV.
Год-другой... Антон с рабочим
Защищают русь с царем
Храбро бьются дни и ночи
С храбрым-же богатырем. –
В бесконечных битвах нет
Ни на чьей стране побед.
Что веками созидалось
Потом, кровью и трудом,
Истреблялось, разрушалось
Страшным пушечным огнем, –
Где прошла войны пята,
Там – лишь жуть и пустота.
XV.
Войн безумных, результаты:
Царь, корону и палаты
И златой роскошный трон,
Бросить силой принужден.
Нет – как не было царя.
Властью – два богатыря.
Что прошло, то пережито.
Всех моментов не объять,
Много крови, слез пролито,
Чтоб «Антохе» властью стать.
XVI.
Вот «Антоха» встал у власти.
Слов нет, слаб по этой части,
По письму – ни бя, ни му...
«Где ему!?
Ну, где-ж ему,
Править этакой махиной!?
Две недели с половиной.
Постоит и сам уйдет,
К нам-же, господам, придет
Кланяться с башкой повинной
Но Антон дубиной длиной
Им в ответ вооружась,
Наступает:
– «А, ты, мразь!
«Субатажем» заниматься!?
У царя так – рад стараться
Целовать поганый хвост?!
Лодырь, сукин-сын – прохвост,
Не хотишь служить «Антохе»?
Я иль нет, на свои крохи
Просветил твой пошлый ум?
Марш на дело!
Чертов кум...
Или вот в мгновенье ока,
С одного лишь принаскока
Опущу...
И – « жить нагадил»...
Тут и там вопят:
– «ограбил»!
Варвары пришли!
Краул!!
– Не орать!
Бери, вот стул.
Да садись...
Пиши...
Пи-ши-же!
Слушай, что скажу... .
Смотри-же.
Не наври,
А то гляди, –
Вот они...
Сиди!
Сиди!
«По невежеству» «Антоха»
Может обходился плохо
С публикой ученой, светской?
Нет, тогда к власти Советский
Приобщить таких господ,
Самый верный был подход!
XVII.
Семь годов Антон у власти
Много по советской части
Смыслить стал. Пускай на вид
Простоват, но хитрый бритт
С «Де-Юре» пришел к Антоше
(Друг подумаешь какой,..
Нет уж брат не облапошишь,
Знаю я, чем ты больной)...
– Вы, Антоху признаете?
Очень рад, любезный лорд...
Вы насчет должишек гнете?...
Расплатился-бы, да вот
Сам еще хожу в лаптищах.
И не стыдно-ль вам у нищих
Красть суму?
У «друга» Лорда,
Ажно покривилась морда.
XVIII.
На седьмом году особо
У врагов к Антону злоба
Укратилась, все подряд
С мудрым «Де-юре» катят.
Все в любви хотят признаться,
Породниться, побрататься,
Но натянут разговор –
У «влюбленных» в сердце вор.
«Знаю вас, на ус мотаю,
(Думает себе Антон),
Как-нибудь уж промотаю
Год-другой, а там и Он, –
Он, такой как я «Антоха»
Будет как и я силен.
Будет-же вам суматоха»!
XIX.
Нищ Антон, но он не клонит,
Головы перед враждой.
С каждым годом все хоронит
Глубже нищету с нуждой.
Новой жизни храм возводит, –
Храм науки и труда,
Чтоб как тень в полях не бродить
Вслед за клячей по браздам.
Путь открыт, иди смелее!
Враг силен, но ты сильнее.
Верь, пройдешь ты трудный путь,
Лишь в борьбе настойчив будь.
*****
Сходка
(К перевыборам сельсоветов)
Все честь-честью, стол, чернела,
Ручка, книга протоколов,
На скамейках, на лужайке
Ряд людей обоих полов
Спорят, шутят и хохочут,
Даже дремлют в ожиданьи,
Пока «староста» объявит
Об открытии собранья.
Председатель, как ведется.
Раз-другой откашлянувшись,
Встанет с места, взглядом смерит
Все собравшиеся души;
Раза два скребнет в затылке,
С ноги на ногу лениво
Перемнется, а потом уж
С видом чина горделиво
Объявляет: тише, черти!
В баню что-ли вы пришли-то?!
Объявляю вам, собранье
Граждан общества открыто.
Только этого и ждали:
Кто дремал и те что пробки
Мигом на ноги вскочили
И поднялся крик не робкий.
– Ты о чем Илья ратуешь?
– О земле, а ты? – Я тоже...
Дня повестка неизвестна, –
Там уж хлещутся по рожам.
Шум и гвалт... Пошла поческа –
Кум за кума заступился,
Зять за тестя сват за свата
И всеобщий бой открылся.
Затрещали изгороды, –
Вход пошли рагульки, колья,
Захрустели спины ребра,
Стон и рев... Ну и раздолье!
За мужьев вступились жены
И открылась бабья свалка –
Крик и визг... Старухи даже
Из окон грозятся палкой.
Ребятишки-пионеры
Ждут, чем кончится картинка,
Рассуждая меж собою –
«Эка серая скотинка!
Был-бы дельный председатель,
Допустил-бы разве схватку?
Разъяснил бы все толково
Делевито по порядку».
Скоро власти перевыбор,
Начиная с сельсоветов.
А серьезно-ли крестьяне
Смотрите на дело это?
Сельсовет – это не шутка.
Плох совет – пропало дело.
Выбирайте ж честных, дельных,
Чтоб дела вели умело.
*****
Знают про то и чудотворцы, что мы не богомольцы.
Бьют тревогу.
(Речь на собрание Волоколамских попов)
– Возлюбленные во христе братие!
Считаю открытым собрание...
Обрушилось божье проклятие
На наше поповское звание.
Путями идем тернистыми,
Путями слепца-прохожего.
Плохими стали артистами
В театре имени божьего.
Лишаемся юных зрителей,
Что храмам были украшением,
Увы, от обмана обителей
Отходят они с отвращением.
Мужайтесь, отцы и братие,
Боритесь за наше спасение,
Идите ад и проклятия,
Внушать непокорным в селения!
Ведите борьбу с комсомольцами,
Вредна эта рать безбожная,
Чтоб сделать их богомольцами –
Задача для нас неотложная.
В обмане и лжи не стесняйтеся,
Пустите слезу лицемерную,
С невеждами, главное, знайтеся, –
Найдете опору в них верную.
На требы тариф для нищего,
Убавьте при первом случае,
А позже сторицей взыщете,
Как в церковь привалят тучею
Придайте вид храмам ликующий,
Украсьте иконы, чем можете,
Торжественным блеском чарующим?
Сердца мирян растревожете.
Возлюбленные во христе братие,
Считаю закрытым собрание.
Идите, немедля, к занятиям,
С особенным врите старанием.
Да, вот вам наказ самогонкою
Не очень пока зашибайтеся,
Ведите политику тонкую:
Врите, да не заминайтеся!
*****
Осенние мотивы
I.
Для чего в дни скорби и печали
Носят люди черные цвета?
Посмотрите-ка в лесные дали,
Какова картина скорби там?!
При осеннем солнечном сияньи
Желтый лес как золотом облит
Но ни звука грустного стонанья,
Когда наземь мертвый лист летит.
Не горюет лес, что листья спали, –
Он надеждой светлой окрылен, –
Что весной в зеленые вуали
Еще краше нарядится он.
II.
Зеленеют пышные покровы
На полях культуры наших дней;
Кто-ж не видит, что при жизни новой
Стали мы наукою сильней?!
От нужды последней хоть и стонем,
Но без капель горьких слез былых, –
Есть надежда, скоро похороним
Нищету на нивах трудовых.
У кого-же нет такой надежды,
Чтоб не быть, чем были мы вчера?
Пусть сегодня – мы полуневежды,
Завтра – будем мы профессора.
Подготовили: Г. Кулакова, И. Изотова