Смерти вопреки…
Николай Иванович Зотов
Быстро летит время. Вот уже приближается великая историческая дата в жизни советских людей – 60-я годовщина Победы. Всё меньше и меньше остается в живых непосредственных участников боёв, и скоро настанет время, когда правду о войне сказать будет некому.
Наши дети, а тем более внуки и правнуки, о том времени знают только по кинофильмам да книгам. Некоторые историки, писатели и политики, не побывавшие на войне и не видевшие всех ужасов этой кровавой бойни, сегодня пытаются переписать её историю, исказить правду, умалить роль и значение советских людей в победе над фашистскими захватчиками. Незаслуженно приписывают заслугу в достижении победы бойцам УНА, УНСО, восхваляют
«успехи» союзных армий. Пытаются принизить роль в разгроме врага Коммунистической партии Советского Союза как организующей и вдохновляющей силы.
Поэтому, учитывая просьбы своих детей и внуков, я решил записать воспоминания о том, как и где жила моя семья в довоенное время, решил написать о войне в моём непосредственном видении. Попытаюсь изложить всё, ничего не приукрашивая и ничего не выдумывая, то, что я сам лично видел и пережил. Я не претендую на хороший литературный стиль, а пишу так, как подсказывает моя совесть, мой долг ветерана войны.
Юность, опалённая войной
Тимково Волоколамского района Московской области – вот моя родная деревня. Типичная средняя русская деревня. До войны в ней было около 100 крестьянских домов.
Тогда Подмосковье было сравнительно густо заселённым, деревни друг от друга находились в 2–3 километрах. Наши соседи – деревни Хворостинино, Тимонино, Беркино, Ивановское, Аксёново, Ананьино. Все они отличались друг от друга только количеством домов.
Наша деревня Тимково, как и соседние деревни, состояла из рубленых домов, крыши которых были покрыты деревянной щепой, кроме покрытых железом крыш домов тех, кто жил побогаче. Дома обшивали тёсом, раскрашивали в разные цвета. Всё это придавало деревне привлекательный вид.
В деревне было два посада (ряда домов), как говорили – красный и тёмный. На красном посаде всегда было солнечно, а на тёмном – солнце светило только до обеда в окна, обращенные на восток. По краю деревни протекала Лама, тогда коварная и полноводная река. Воду в ней поднимала плотина с электростанцией у ткацкой фабрики им. В. И. Ленина, а также запруда недалеко от нашей деревни, где раньше была водяная мельница. Во время весенних паводков река широко разливалась, затапливала ближние луга и поля и даже подтопляла отдельные дома.
На самом высоком месте, в центре деревни, стояла часовня, в ней было несколько икон, и в большие церковные праздники из городской церкви приезжали священнослужители для богослужения. Иногда в часовне на ночь оставляли умерших жителей деревни.
В 30-е годы крест с церкви скинули и превратили её в склад для зерна.
Здесь же, неподалёку, было два небольших пруда и так называемое «лобное место», где гуляла, устраивала танцы молодёжь. Сейчас здесь братская могила, где захоронено более ста красноармейцев, погибших в годы войны при освобождении нашей деревни. Среди них представители многих национальностей – русские, украинцы, казахи, узбеки, белорусы.
Рядом, в тени деревьев, братская могила моряков Тихоокеанского флота, которые также погибли при освобождении нашей деревни.
Был в деревне клуб, куда изредка привозили «немое кино» – «Броненосец «Потёмкин», «Огни большого города», «Новые времена», «Весёлые ребята», «Два друга – модель и подруга» и другие. Поскольку электрического света не было, то крутили вручную динамо-машину, а киномеханик читал текст и объяснял, как мог, что же происходит на экране.
Мы, ребятишки, сидели на полу перед экраном и очень внимательно смотрели, а, придя домой, спорили друг с другом, кто как понял содержание фильма.
На противоположном берегу Ламы, на пригорке, находилась начальная школа. Сюда приходили учиться ребята из Хворостинина, Беркина и Тимонина. В двух комнатах занимались сразу по два класса. В школе работали две учительницы – директор школы Екатерина Фёдоровна и Ольга Александровна. Они вели занятия одновременно с двумя классами каждая (1 и 2 классы, 3 и 4 классы). Я учился у Екатерины Фёдоровны, она была суровая и властная, но справедливая женщина. Хорошо помню день, когда (я учился в первом классе) в школе проходило родительское собрание. Мост через Ламу был на ремонте, и вместо него сделали временные кладки, которые располагались высоко над водой – метрах в 4–5. Стоял холодный сентябрьский день; воды в реке было много, и она была очень холодная. Когда я стал переходить по кладкам на другой берег, сильным ветром меня буквально сдуло в холодную воду. Плавать я не умел. Какой-то мужчина (я не помню его фамилию), не раздумывая, в одежде прыгнул в реку, схватил меня за рубаху и вытащил на берег. Это был первый случай, когда я оказался на волоске от смерти.
На всю деревню только у Гоголевых был патефон. По вечерам мы собирались возле этого дома, хозяева ставили патефон на подоконник, и все слушали песни в исполнении Руслановой, Ковалёвой, Лемешева, Утёсова. Радио в деревне было проведено только накануне войны.
Недалеко от деревни проходила шоссейная дорога Москва – Ржев (ныне Москва – Рига). Деревню окружали хорошо ухоженные берёзовые и еловые леса, в которых было много грибов, лесных орехов, а на болотах – клюквы и черники.
Вот в этой деревне Тимково 14 декабря 1923 года я родился. Здесь прошли моё детство, школьные годы, юность. Отсюда 14 октября 1941 года я ушёл на фронт защищать Родину.
Мои родители – отец Иван Родионович Зотов, 1883 года рождения, и мать Ефимия Леонтьевна Зотова, 1887 года рождения. У обоих это был второй брак. Когда они заключали свой брачный союз, у отца имелась дочь Нюра, 1913 года рождения, а у матери два сына – Иван, 1918 года рождения, и Алексей, на два года старше. У них появились совместные дети – старший я, Николай, затем Михаил, 1925 года рождения, и Виктор, 1928 года рождения.
Отец был отличным сапожником, шил красивую мужскую и женскую обувь, он работал на дому. А заказы привозил от хозяина из Москвы. У отца были двое помощников-учеников. Многие жители деревни заказывали и приносили на ремонт обувь.
Мать всю свою жизнь проработала в колхозе, на различных полевых работах и дояркой.
Старшие братья, Иван и Алексей, работали в Павшине. Иван в 1939 году ушёл в армию. Во время войны пропал без вести где-то на Украине. Алексей после освобождения нашей деревни Тимково от немцев воевал на фронте и также пропал без вести в Смоленской области.
Зимой 1937 года умер отец. Мать осталась одна с тремя детьми. Хотя старшие братья Иван и Алексей помогали ей, чем могли, жить было очень трудно.
Брат Михаил пошёл учиться в ремесленное училище № 4 г. Красногорска, но закончить его не удалось – началась война. Вместе с Алексеем он вернулся в Тимково. Здесь их позднее и застала оккупация.
Сестра Нюра, как и многие жители деревни, работала на фабрике им. Ленина, производящей байку, марлю, жаккардовые покрывала и скатерти. Затем она вышла замуж за Алексея Дороднева, который работал в Павшине, на заводе. Там Нюра устроилась на ткацкую фабрику в селе Никольском, под Красногорском, где они жили на частной квартире. Перед войной они получили квартиру, но пожить в ней им почти не пришлось. Алексей ушёл на фронт и погиб. Нюра с детьми вернулась в Тимково.
Помощи нашей многодетной семье от государства не было. На заработанные в колхозе трудодни колхозники имели немного продуктов, денег тогда не платили. За то, что в нашем домашнем хозяйстве были корова и поросёнок, государство брало налог натурой – 210 литров молока и 40 килограммов мяса в год.
Особенно было тяжело в голодные 1933–1934 годы. Тогда жили буквально впроголодь. За хлебом ходили в город. Очередь занимали с вечера. Ночью делали несколько перекличек, днём привозили из городской пекарни хлеб и продавали всего по килограмму на руки. Поэтому мать сама пекла хлеб дома, добавляя в тесто картошку.
После окончания начальный школы я пошёл учиться в Волоколамскую среднюю школу, она была сначала на Московской улице, а потом её перевели на горвал. С большим уважением и благодарностью вспоминаю своих учителей, которые сумели привить нам чувство гордости за свою Родину, патриотизм. Это учитель физики Николай Иванович Михайлов, иностранного языка Анатолий Иванович Карасёв, русского языка и литератур Савва Петрович Головко и другие. Позднее, когда открылась средняя школа в посёлке фабрики им. Ленина, я перешёл туда. В школу – и в город, и на фабрику – ходили пешком, в любую погоду.
Перед войной в городе появилось звуковое кино. Ходили смотреть одну и ту же картину по несколько раз: «Чапаев», «Мы из Кронштадта», «Если завтра война», «Граница на замке», «Щорс», «Весёлые ребята».
Смолоду нам прививали чувство патриотизма и любви к Родине, готовность защищать её в случае войны. Была в городе такая организация «Осовиахим», там были различные кружки, которые мы охотно посещали. В то время мы с гордостью носили на своих пиджаках значки «Ворошиловский стрелок», «ГСО» (готов к санитарной обороне), «ПВХО» (готов к противохимической обороне), «ГТО» (готов к труду и обороне).
Перед войной в деревне было много молодёжи. Время проводили весело. Вечерами вдоль красного посада по всей деревне ходили и распевали песни, затем на нашем «лобном» месте (так называли пятачок в центре деревни) устраивали танцы. К началу войны клуба в деревне не стало, но появилась изба-читальня. Зимой молодёжь собиралась там. Девчата за деньги нанимали гармониста – слепого Ивана Степановича и танцевали различные танцы, а ребята на сцене курили и играли в домино, в карты.
Так мы жили, учились, проводили своё свободное время и думали, что всё хорошо. Но неожиданно, в один миг, этой жизни пришёл конец. В нашу страну, в наш дом пришло великое горе – началась Великая Отечественная война.
22 июня 1941 года. Воскресенье. Тёплое солнечное летнее утро. Все занимались своими делами: мать хлопотала на кухне, я убирался в доме, Виктор был где-то на улице. Вдруг диктор по радио сообщил, что в 12 часов будет передано важное правительственное сообщение. Повторял он это несколько раз через небольшие перерывы. Я с нетерпением ждал этого часа.
Ровно в 12.00 министр иностранных дел Молотов в радиовыступлении сообщил, что фашистская армия перешла нашу границу от Балтийского до Чёрного моря. По всей стране была объявлена мобилизация, в армию призывалось мужское население в возрасте от 18 до 55 лет. Народ был настроен патриотически, многие считали, что Красная Армия разобьёт фашистские полчища на его собственной территории, что война будет недолгой и закончится нашей скорой победой. Однако этого не произошло. Враг был настолько силён, что за четыре месяца сумел подойти к дальним подступам нашей столицы.
Нас, нескольких мальчишек, вызвали в сельский Совет и обязали срочно разнести повестки о мобилизации. Мне нужно было доставить повестки в д. Тимонино, была выделена лошадь, и к вечеру я уже был на месте.
Сборы были короткими, на следующий день мобилизованные должны были быть в райвоенкомате, а оттуда их отправляли по различным воинским частям. Возле райвоенкомата в эти дни было настоящее столпотворение.
3 июля 1941 года по радио с обращением к народу выступил Сталин. Он спокойно сказал об опасности, нависшей над страной, что рано или поздно враг будет разбит, что наше дело правое, победа будет за нами.
А тем временем на фронтах шли тяжёлые оборонительные бои, наши войска оставляли врагу города и сёла. Вражеские самолёты уже в июле-августе начали бомбить пригороды Москвы. Делали они это ежедневно, как по расписанию. Над нашей деревней волнами по нескольку десятков с небольшими интервалами летели самолёты в сторону Москвы. Зенитная артиллерия их встречала заградительным огнём на дальних подступах к столице. Множество разрывов зенитных снарядов, лучей прожекторов наблюдали мы из своей деревни. Видно было, как горели некоторые вражеские самолёты, но их было не так много.
В основном фашистам удалось бомбить только пригороды Москвы, потому что зенитный огонь был очень плотным.
В конце июня на всю страну прозвучала песня Лебедева-Кумача и Александрова «Священная война». Она, как набат, звала советский народ дать сокрушительный отпор фашистскому зверю.
Нам, деревенским мальчишкам, была поставлена задача следить за строгим соблюдением мер светомаскировки. Мы на лошадях охраняли линии связи, дежурили у телефона в сельском совете.
Где-то в июле-августе всё население было мобилизовано на рытьё противотанковых окопов между д. Ананьино и тимковским лесом – здесь якобы было танкоопасное направление. Окопы глубиной до двух метров рыли все – женщины, оставшиеся ещё в деревне мужчины, даже дети. Над нами пролетали немецкие самолёты и сбрасывали листовки, в которых было написано: напрасно стараетесь, эти заграждения танкам не страшны. И действительно, немецкие танки потом просто обошли эти окопы.
1 сентября 1941 года в школах начались занятия, но скоро прекратились, потому что немцы были уже недалеко от Волоколамска.
Мне не было 18 лет, когда я ушёл на фронт. 14 октября 1941 года принесли повестку. Мы, призывники, угоняли вместе с собой всех колхозных лошадей: было приказано ничего не оставлять врагу. Из Волоколамска нас провожали люди со слезами на глазах. Мы уходили на Теряево. Утром 15 октября немец бомбил Волоколамск. Из Теряева на подводах мы двинулись дальше в направлении Загорска, затем – города Горький (сейчас Нижний Новгород). Там мы сдали лошадей, и нас направили в пригород города – посёлок Мыза, в 257-й запасной лыжный полк. Началась подготовка для отправки на фронт. Жили мы в лесу, в больших землянках, в которых на трёхъярусных нарах размещалось по батальону солдат. Было холодно – всего две печки на всю землянку.
Начались ускоренные занятия. Обучали нас лыжному бегу, стрелковому делу, но практически ни разу мы не стреляли. Кормили плохо. Столовая тоже была в большой землянке. Там же был и так называемый солдатский базар. Я не курил и свою махорку менял на хлеб и сахар. На полях было много моркови, капусты, мы её копали и, мёрзлую, ели. Большинство солдат хотели быстрее попасть на фронт.
Первый бой
Вскоре пришла наша очередь отправки на фронт. Выдали новое тёплое бельё, полушубки, полутёплые ботинки, шапки-ушанки с подшлемниками, маскировочные белые халаты, лыжи. Получили также оружие – десятизарядные СВТ (самозарядная винтовка Токарева). В начале декабря 1941 года в составе 69-го отдельного лыжного батальона мы прибыли на ст. Сходня, около Москвы. Готовилось контрнаступление, в котором предстояло участвовать нашей части.
Кормили здесь намного лучше – хлеб, который, правда, можно было резать только пилой, сухари, сухая рыба, сахар, суп гороховый, каша пшённая, консервы. Для согрева по 100 граммов водки в день.
На вооружении батальона были ручные пулемёты, 82-мм миномёты, в ротах – 50-мм миномёты. Всё это было пристроено на лыжные волокуши.
5 декабря началось контрнаступление наших войск. Были жаркие бои на подступах к Москве. Появились первые гвардейские реактивные миномёты, как их ласково называли – «Катюши». Наш лыжный батальон забрасывали в тыл к фашистам с задачей не допустить подхода подкреплений противника, не давать ему планомерно отступать. Мы громили обозы, боевую технику фрицев. Бои были упорные и жестокие. Иногда наше подразделение оказывалось в окружении. Немцы сопротивлялись с остервенением, старались всеми силами нас уничтожить и тем самым открыть дорогу для переброски своих подкреплений к фронту.
Под новый 1942 год был освобождён г. Волоколамск и моя родная деревня. Хотя оккупация была не долгой, немцы почти полностью разрушили город и сожгли наше Тимково.
В одном из жарких боёв, это было при освобождении г. Пено, немцы открыли ураганный артиллерийский и миномётный огонь. Мы залегли, продвигаться вперёд было невозможно. Кругом гибли наши солдаты. Досталось в этом бою и мне. Одна из мин разорвалась неподалёку, я получил осколочное ранение в левую ногу. Кровь залила ботинок. Подняться было невозможно, кругом рвались снаряды, трещали пулемётные и автоматные очереди. Однако мы выстояли и погнали немцев. Я остался лежать на снегу.
Был сильный мороз, ноги замёрзли.
Через некоторое время ко мне подползли санитары, положили на санки-волокуши и потащили к медпункту, а затем в медсанбат. Легкораненые солдаты шли в медсанбат самостоятельно, держа при себе личное оружие – если раненый был без оружия, то его считали покинувшим поле боя.
Мне сделали перевязку обеих обмороженных ног. Отвезли в прифронтовой госпиталь в г. Осташкове. Затем поехали дальше в тыл через озеро Селигер. Немецкие самолёты эту дорогу простреливали из пулемётов, мы были у них как на ладони. Здесь я вновь оказался на волоске от смерти. Но, слава богу, проскочили.
Нас погрузили в товарный состав, который отправился в сторону Москвы. Два дня находились в госпитале Тимирязевской академии, затем отправили в г. Вязники Ивановской области. Госпиталь находился в школе, но работа была поставлена хорошо.
Здесь было чисто, качественное медицинское обслуживание, приличное питание. Мне сделали вторую операцию: начиналась гангрена большого пальца ноги. Пробыл я там около месяца, затем нас снова погрузили в санитарный эшелон, который отправлялся на восток, в г. Абакан Красноярского края. Здесь я пробыл до мая 1942 года, раны зажили, и меня выписали в батальон выздоравливающих, находившийся в Красноярске. Пробыл я там недолго, по направлению комиссии поехал в Сумское артиллерийское училище им. Фрунзе в г. Ачинске.
Находясь на фронте, в госпиталях, я не знал, что с моей матерью и братьями. Знал только, что они были на оккупированной территории. Я начал писать письма домой. Долгое время никто не отвечал. Писал многим жителям деревни, просил их сообщить, где мои родные. И, наконец, я получил письмо от матери, она сообщала, что они все живы и здоровы. Мать была очень рада, что я живой. Сообщила также, что Алексея взяли в армию, он на фронте. Михаил, Виктор, Нюра с детьми были в Тимкове – дом наш остался целым...
Курская дуга
В военное училище, находящееся в Ачинске, я прибыл в сентябре 1942 года. Главным образом нас обучали артиллерийской стрельбе с закрытых позиций и прямой наводкой. Изучали также тактику ведения боя, материальную часть орудий (76-мм пушки, 122-мм гаубицы).
Закончилась учёба в училище выпускными экзаменами, которые я сдал хорошо. Выпуск состоялся в мае 1943 года.
Через несколько дней мы прибыли в г. Курск, ст. Свобода, в офицерский резерв Центрального фронта. Был самый разгар боёв на Курской дуге. Немцы большими силами, сосредоточив танковую армаду, вели наступление, стремясь окружить наши войска. Здесь, на Курской дуге, немцы применили свои новые мощные танки «Тигр», «Пантера», «Фердинанд».
Из резерва меня направили на фронт, в район неподалёку от Прохоровки. На поле боя было большое количество сожжённых танков, они горели, дым пожарищ застилал всю местность. Наши войска упорно оборонялись, не отступили ни на шаг.
Связные провели меня на передовую, в землянку командира 378-го армейского истребительно-противотанкового артиллерийского полка. Полковник Мальков встретил меня сурово, наверное, сказывалась усталость от непрерывных танковых атак немцев. Неожиданно задал мне прямой вопрос: «Лейтенант, смерти боитесь?». Я, девятнадцатилетний лейтенант, ответил: «Нет, товарищ полковник. Если суждено погибнуть, то этого избежать невозможно». Полковник с грустью сказал, что вчера шли очень тяжёлые бои, мы понесли большие потери. Погибло несколько офицеров полка, в 4-й батарее убит комбат. Полковник направил меня в эту батарею командиром взвода, одновременно я исполнял обязанности комбата до прибытия нового командира.
Всего в полку было шесть отдельных батарей, вооружение – 76-мм противотанковые пушки. Я назову своих боевых побратимов, с которыми прошёл с боями до конца войны: старшие лейтенанты Масалитинов, Сысоев,Фёдоров, Михайлов, лейтенант Стародубцев...
...Настало утро. Немцы снова пошли в атаку на наши позиции. В сражение вступило большое количество танков – и наших, и немецких. На вооружении советских войск, кроме Т-34, были английские танки «Шерман». Наши танкисты неохотно использовали их, и понятно, почему: на поле боя осталось гореть много этих машин, подбитых немцами.
Стоял сплошной гул от орудийных и танковых орудий. Мой взвод тоже вступил в бой. В этот день мы подбили два танка. Мы подпускали танки поближе, метров на 500–600, и затем стреляли. Обычный бронебойный снаряд не мог поразить вражеский тяжёлый танк. Солдаты батареи нашли против «Тигра» новый приём. Его расстреливали сразу из двух орудий, расположенных под разным углом. Взводу удалось подбить один «Тигр».
Наступление немцев было приостановлено. 12 июля наши войска перешли в мощное контрнаступление, немцы не выдержали такого натиска и начали отступать. Их план окружения наших войск в районе Курского выступа полностью провалился.
За бои на Курской дуге я был награждён первой государственной наградой – медалью «За Отвагу».
Затем, за освобождение городов Ковель и Брест, был награждён орденом Красной Звезды и получил благодарности от Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина. Кстати, вручение наград проходило непосредственно перед боем или после него. Награды мы не прятали, носили их на груди, с ними шли в бой.
Польша – Германия
Весна 1944 года. Наш полк прикрывает дорогу Брест – Ковель. Здесь мы оказались в окружении. Выбирались из него с большими потерями, погибли мои лучшие командиры орудий – младший сержант Штаба, ефрейтор Зибарев, получил ранение сержант Зубрицкий.
Решили выходить из окружения прямо по шоссе, надеясь на неожиданность и скорость нашего «студебеккера». Мы выехали из деревни и увидели немецкие танки – в 500–600 метрах от дороги. Фашисты открыли огонь, но, к счастью, снаряды летели мимо. Мост через реку Припять оказался взорванным, на другом берегу – немцы, которые огнём из пулемётов расстреляли нашу машину. Отошли на другой участок реки, разломали сарай, сделали плот и переправились. Скоро мы были в расположении наших войск...
В Польше, где бои разгорелись с новой силой, меня назначили командиром батареи. В её составе было два огневых взвода, первым командовал старший лейтенант Постоев – очень храбрый боевой офицер, вторым – лейтенант Климов.
У нас был очень хороший боевой коллектив. По моему представлению наводчику орудия младшему сержанту Яценко было присвоено звание Героя Советского Союза!
...Однажды немцы предприняли крупную атаку на наши позиции. В течение двадцати минут вели артподготовку, потом пошли танки с пехотой. Мы вели интенсивный огонь прямой наводкой. Подбили несколько танков, но натиск был настолько силен, что наша пехота не устояла и стала отступать. Без неё мы не могли удержаться, а вывести орудия было невозможно, и немецкие танки буквально их раздавили.
Через неделю мы получили новые 100-миллиметровые пушки, с ними участвовали в освобождении столицы Польши.
За участие в форсировании реки Одер и овладении городом Штеттин я был награждён орденом Отечественной войны II степени.
Наш полк участвовал во взятии немецких городов Нойштеттин, Росток и многих других. Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина личному составу полка была объявлена благодарность.
Шли последние дни войны, мы ощущали: вот-вот будет победа. 5 мая наш полк находился под Гамбургом, когда пришло радостное известие! Сколько было радости: в небо взвились сотни ракет, стояла сплошная стрельба из всех видов оружия, некоторые солдаты даже плакали...
7 мая состоялась встреча командующего 2-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза К. Рокоссовского с командующим английскими войсками фельдмаршалом Монтгомери. Полку была поставлена задача: при их встрече дать артиллерийский салют. После салюта командующие обходили строй солдат. Рокоссовский и Монтгомери крепко жали руки офицерам и благодарили за победу над немецкими фашистами. Этой чести был удостоен и я.
На территории Германии оставались ещё не добитые немецкие подразделения, склады оружия, военные преступники, которые состояли в частях СС и теперь пытались затеряться среди мирного населения. Поэтому по приказу Главнокомандующего советскими войсками в Германии дважды было проведено прочёсывание всей территории до польской границы...
Только в феврале 1946 года нас погрузили в железнодорожный эшелон, и мы, покинув Германию, прибыли в г. Днепропетровск.
Свои воспоминания о войне я завершаю словами Маршала Советского Союза Георгия Константиновича Жукова, с которыми он обратился к молодёжи: «Всегда помните, что среди вас живут пожилые люди, ветераны войны, будьте внимательными, проявляйте о них заботу, уважайте их везде – в городе, в трамваях, в очередях, в троллейбусах, в поликлиниках, дома. Это слишком малая плата за то, что они сделали для вас в грозном 1941 году, трагическом 1942 году, в переломном 1943 году, решающем 1944 году, в победном 1945 году».
Зотов, Н. Смерти вопреки… / Н. Зотов // Волоколам. край. – 2004. – 13 окт., 20 окт., 27 окт., 10 нояб., 20 нояб., 24 нояб. : фот.