Время продолжает открывать перед нами всё новые страницы истории Второй Мировой войны. Корреспондент КП побывал на местах малоизвестных великих битв, сражений и стратегических наступательных операций.
Организованный Постоянным Комитетом Союзного государства и Международным информационным агентством «Россия сегодня» при поддержке ГУ «Национальный пресс-центр Республики Беларусь» пресс-тур «Битва за Москву» начался с того, что журналисты, представляющие более трех десятков российских и белорусских СМИ, посетили НИИ (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил Российской Федерации. Военная история в скобках – не вставка автора статьи, это официальное название. Наверное потому, что для военной науки изучение истории войн настолько естественно, что просто так про неё писать нет никакого смысла. Ибо успехи побед всегда строятся на уроках старых поражений.
Наша группа стала крупнейшей делегацией журналистов, которую пропустили в НИИ за всю историю его существования. Хотя деятельность его, некогда строго засекреченная, сегодня направлена, в том числе, и на дело, нет, не популяризации войны, но правдивого рассказа о ней. "Чем дальше отодвигается в историю 9 Мая 1945 года, тем больше появляется желающих пересмотреть итоги победы, - сказал нам заместитель начальника института Николай Никифоров. - Необходимо помнить, что наше государство оказалось единственным участником войны, который не просто дал отпор противнику, но и показал, что есть торжество справедливости и торжество правды".
Сегодня НИИ выпускает не только монографии с грифами «Секретно» и «Для служебного пользования», но и большое количество документальных трудов, рассчитанных на простого читателя. Это и военные энциклопедии, и сборники документов, и военно-исторические книги.
Для белорусских журналистов особо интересны были, конечно, труды, связанные с их родиной. Первый, «Битва за Белоруссию: 1941-1944 год» был издан более 20 лет назад, в 1994 году, когда с института еще только начали снимать режим секретности. Спустя 10 лет вышла «Операция «Багратион». Освобождение Беларуси», годом позже – «Беларусь непокорённая: воспоминания, документы, хроника партизанского движения и подпольной борьбы 1941-1944 гг.», в 2006-м – «На земле Беларуси: канун и начало войны». Наконец, уже в 2012 году вышел труд «Народы России и Беларуси в год наполеоновского нашествия (1812)».
После Никифорова на организованном в НИИ круглом столе по плану должен был выступить военный историк, генерал-полковник Борис Уткин. Однако он попросил первым дать слово генерал-майору Степану Тюшкевичу: «Я моложе его на пять лет. И в институт я пришел позже, на 23 года». Генерал-майор был действительно старше, в этом году ему должно исполниться 98 лет, в то время, как генерал-полковнику в феврале «стукнуло» «всего» 92. Оба прошли через войну, Борис Уткин командовал дивизионом легендарных «Катюш», Степан Тюшкевич оборонял Ленинград, был замполитом дивизиона.
Так получилось, что в июне 1941 года сибиряк Тюшкевич с отличием закончил Ленинградский электротехнический институт. И почти сразу пошел добровольцем в артполк 3-й дивизии народного ополчения. Тут главное было выстоять в первых боях. Почти все, с кем он тогда оборонял Ленинград, погибли. Он выстоял. «Мы там - на фронте всегда думали о Москве, - рассказал нам патриарх военной истории. - И для нас - ленинградцев - Москва была стимулом». Сдача Москвы была равноценна сдачи России. Обороняя столицу СССР, бойцы Красной Армии, фактически, обороняли всю страну, так велико было моральное значение этого, в сущности – небольшого участка фронта. И трижды прав был легендарный политрук Клочков, сказавший про то, что пути к отступлению у роты из 28 панфиловцев нет. Ибо отступление и сдача города равнялось поражению во всей войне.
Не знаю как вам, а мне кажется, что наша победа началась с момента, о котором нам напомнил генерал-полковник Уткин. С военного парада 7 ноября 1941 года, с которого солдаты отправлялись прямо на фронт. До которого было меньше ста километров
41-й год, 41-й километр
41 километр по Волоколамскому шоссе мы проехали не спеша. Примерно – за час. Но танки – не автобусы, у них скорость поменьше будет, поэтому немецкий генералитет, по плану операции «Тайфун», прорвав в районе Волоколамска последнюю линию нашей обороны в лице 16 армии генерал-лейтенанта Рокоссовского, лихо въехать в Москву уже через два дня. Не вышло.
На гранитных плитах поставленного здесь памятника написано: «Здесь в грозные дни осени 1941 года доблестные воины 16-й армии остановили врага. Отсюда в декабре 1941 года они перешли в решительное наступление и начали разгром немецко-фашистских захватчиков». Рядом - Ленино-Снегирёвский военно-исторический музей.
В ноябре 1941 года здесь держала последнюю линию обороны 78-я стрелковая дивизия полковника Афанасия Белобородова. Ей противостояли 10-я танковая дивизия Вермахта, две пехотных дивизии и гордость СС – 2-я танковая дивизия «Дас Райх». Казалось, что немецкое преимущество – неоспоримо. Но советским бойцам удалось удержаться, не пропустить грозные немецкие танки. Словно на память о тех событиях на танковой площадке у музея стоит один из немногих почти полностью сохранившихся немецких «Тигров». Страшная машина, не знавшая тогда, в 1941. себе равных, машина, которую не могло остановить ни что и ни кто, была остановлена простыми солдатами, что сейчас кажется невероятным. За героизм, проявленный бойцами Белобородова, уже 26 ноября дивизии было присвоено звание 9-й гвардейской.
Сам же Афанасий Белобородов впоследствии командовал 43-й армией, освобождавшей Витебск. Получив за Москву и за Витебск две Звезды Героя, генерал армии дожил до 1990 года. Незадолго до смерти он написал Министру обороны СССР такое письмо:
«В связи с тем, что моё здоровье заметно ухудшается и надо быть готовым ко всему, обращаюсь к Вам с первой и последней просьбой: после моей кончины похоронить меня, если это не составит больших трудностей, на 41-м километре Волоколамского шоссе у памятника боевым соратникам по 9-ой гвардейской дивизии, которые в трудный для Отчизны час отстояли на этом направлении родную столицу и перешли в победное контрнаступление, внесшее вклад в начало краха фашизма».
Просьба была удовлетворена.
Музей здесь, в здании бывшей школы, был открыт в 1966 году. За сорок лет в нем было собрано несколько десятков тысяч экспонатов, Однако в 2010 году пожар уничтожил две трети музейного фонда. Но и сейчас, с 15 тысячами единиц хранения он остается одним из самых красноречивых «рассказчиков» о тех страшных временах. Значительную часть экспозиции составляют письма, которые принесли сюда местные жители. Отдельная часть посвящена воинам, погибшим в Афганистане и в Чечне. На каждом стенде – серия фотографий, писем, личных вещей. Малыш с телефонной трубкой – пионер под флагом – юноша у костра, в компании друзей – тот же юноша, но уже в камуфляжной форме. А рядом – маленькая иконка Христа Спасителя, свидетельство парашютиста, рождественская поздравительная открытка, личный солдатский жетон и простреленная армейская кепка.
Простреленная не в 1941-м, а в 2000-м. И таких стендов здесь много.
Возложив алые гвоздики к могиле неизвестного солдата, мы едем дальше.
39 панфиловцев и саперов
От Ленино-Снегирёвского музея до разъезда Дубосеково – всего несколько километров. 10-15 минут езды. Когда-то не десятки и даже не сотни, а тысячи и десятки тысяч солдат готовы были отдать свою жизнь за каждый этот километр, за каждые сто, десять, пять метров. «Не пяди земли врагу» - это кличь оттуда, из 1941-го. Чтобы вы знали, «пядь» - это 17,18 сантиметра. Именно так здесь бойцы и держались: за каждые 20 сантиметров.
Можно сейчас долго спорить о том, был ли реальностью подвиг 28 героев-панфиловцев, или это красивая легенда. Искать факты, приводить аргументы, предъявлять доказательства. Лично я уверен, подвига не было. Он есть. Он продолжается до сих пор и будет продолжаться даже в том невероятном случае, если у людей сотрется память о той войне.
Сейчас доказательства того, что произошло у разъезда 16 ноября 1941 года собраны в Музее Героев-Панфиловцев. Отдельный стенд посвящен политруку 4 роты «истребителей танков» 2 батальона 1075 стрелкового полка 316 стрелковой дивизии 16 армии Западного фронта Василию Георгиевичу Клочкову, 1911 года рождения, русскому, члену ВКП (б) с 1939 года, по гражданской специальности – управляющему трестом столовых и ресторанов города Алма-Аты, геройски погибшему 16 ноября в боях у разъезда Дубосеково и посмертно награжденному Золотой Звездой Героя Советского Союза «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, за беззаветное мужество и железную стойкость, проявленные при отражении атаки пятидесяти вражеских танков и проявленный при этом героизм». Можно сомневаться в точности воспроизведения журналистами его слов, возможно первой части, про «Велика Россия» и не было, но вторая часть по воспоминаниям выжившего панфиловца и участника того исторического боя Иллариона Васильева была именно такой: «Политрук Клочков заметил, что движется вторая партия танков, и говорит: «Товарищи, наверное, помирать нам здесь придётся во славу родины. Пусть родина узнает, как мы дерёмся, как мы защищаем Москву. Москва — сзади, отступать нам некуда.» … Когда приблизилась вторая партия танков, Клочков выскочил из окопа с гранатами. Бойцы за ним…»
Политрук погиб, бросившись под танк со связкой гранат. В том же бою погиб и почти весь личный состав 4 роты, а возможно – и не только её, сейчас уже установить точно вряд ли удастся. Да и стоит ли?
Но если про подвиг 28 панфиловцев мы все помним еще с дошкольных времен, то про подвиг 11 саперов уже мало кто знает. А ведь все было не менее трагично. 18 ноября 1941 года, для обеспечения отступления основных сил Красной Армии как раз к тому последнему рубежу на 41 километре, требовалось остановить колонну немецких танков и поддерживающую их пехоту. Выполнить задачу и прикрыть отступающих добровольно вызвался взвод (ни полк, ни рота, взвод!) сапёров! 11 саперов, умеющих обезвреживать мины, но никак не бороться с бронетехникой, во главе с командиром взвода младшим лейтенантом Петром Фирстовым и младшим политруком Алексеем Павловым встретили врага у деревни Строково. 5 часов они удерживали продвижение 20 танков и батальона пехоты. 5 часов хватило 1077 стрелковому полку для того, чтобы закрепиться на новом рубеже. 5 часов стали последними в жизни 10 героев. Все бойцы были награждены орденами Ленина, 10 – посмертно. Только один, рядовой Глеб Ульченко был тяжело ранен и укрыт местными жителями. Он геройски погиб в 1943.
Сейчас на месте боя стоит памятник «Взрыв». Меня сначала поразило, с какой точностью автор монумента воссоздал подорванную немецкую самоходку. Оказалось, все и проще и интереснее одновременно:
- Это самоходка – настоящая, - рассказала нам сотрудница музея. – Когда архитектор Веселовский в начале 1980-х годов работал над памятником, он хотел непременно вплести в него реальный объект. Но никакой непристроенной немецкой бронетехники в пределах его досягаемости не было. Зато в селе рассказывали, про какую-то самоходку, якобы затонувшую в ближнем болоте. Вроде как, во время наступления у немцев какая-то отстала от общей колонны, и, чтобы догнать своих, экипаж решил «срезать путь». А чтобы не заблудиться, взяли в проводники жившего здесь некоего деда Матвея. Тот взялся провести их прямиком через болото, по ему известному пути. Он шёл впереди, а самоходка за ним ехала. Завел он их на середину, сам пошёл вперед, якобы – путь проверить, и сбежал. Самоходчики немецкие попытались обратно выбраться, да попали в трясину. Вытаскивать машину времени уже не было, так что оставили её там. Постепенно, якобы, её полностью затянуло. Веселовский решил легенду эту проверить, связался с поисковиками, те «прощупали» дно болота и, действительно, наткнулись на крупный металлический объект. Вытащили – оказалось замечательно сохранившаяся средняя Sturmgeschütz III, «Арт-Штурм».
- А что с дедом случилось потом?
- Про деда Матвея с тех пор ничего не известно. Хоть легенда и говорит, что он убежал, скорее всего его убили. А самоходку вмонтировали в памятник. Несколько лет назад к нам приезжали представители Daimler-Benz, производившей эти самоходки. Оказалось, что «Арт-Штурмов» в таком великолепном состоянии нигде не осталось. Они предложили выкупить машину у нас для музея компании, а нам сделать точную копию. Но мы отказались.
Ни в официальных бумагах, ни в учебниках по истории, ни в военных энциклопедиях вы не найдете ни одного упоминания о «Ржевской битве». Хотя именно здесь, под Ржевом в 1942-43 годах проходили, пожалуй, самые кровопролитные сражения Великой Отечественной, а солдаты Красной Армии называли Ржевский выступ «кровавой мясорубкой». Уже позже Александр Твардовский напишет об этом:
Я убит подо Ржевом,
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
30 000, 3922, 3512, 13 520, 7357, 4576, 5710, 14 000, 4246, 8125, 11 005, 3289, 3579. Знаете что это? Это число красноармейцев, захороненных только в крупнейших братских могилах на территории Ржевского района. Всего же известных захоронений – 43. Есть отдельные, в которых похоронены казахские или якутские воины, сибиряки. Есть и 44-е кладбище, на котором захоронено более 30 000 найденных немцев. И это лишь часть погибших бойцов, штурмовавших Ржевский плацдарм. Каждый год поисковики извлекают и перезахоранивают останки более чем тысячи человек. Опознать удается примерно 5%.
- С немецкими солдатами проще, - рассказал нам руководитель департамента поисковой и конструкторской работы Российского военно-исторического общества Сергей Мачинский. – У них у каждого на груди металлические жетоны с полным обозначением: имя, звание, часть, личный номер и так далее. Если солдат погиб, его жетон разламывался, половину оставляли на нём, а половину отсылали в штаб. У нас, у каждого бойца тоже был специальный медальон со сведениями, только мало кто его заполнял. И даже у тех, кто заполнил сейчас сложно разобрать что в нем написано. Поэтому у немцев опознаны почти все, а у нас – лишь малая часть.
Так что же здесь происходило?
Немцы заняли Ржев 14 октября 1941 года. После начала контрнаступления под Москвой советские войска уже в самом начале 1942 года подошли к городу. Однако немцы планировали использовать этот плацдарм для нового наступления на Москву и сдавать Ржев не собирались. Напротив, они стянули сюда 2/3 войск группы армий «Центр». Для своего контрнаступления они разработали план «Тайфун», осуществить который им так и не удалось.
8 января 1942 года Красная Армия начала проведение первой Ржевско-Вяземской наступательной операции. В ходе которой образовался Ржевско-Вяземский плацдарм. На котором прошли еще летне-осенняя и осенне-зимняя Ржевско-Сычевские операции 1942-го и Ржевско-Вяземская операция 1943 года. Здесь была проведена самая крупная десантная операция Великой Отечественной войны, а в августе 1942 года – одна из крупнейших танковых сражений, в котором с обеих сторон участвовало более полутора тысяч машин. Ржев был освобождён 3 марта 1943 года войсками 30-й армии Западного фронта.
Общие потери Красной Армии в этих четырех операциях составили 1 325 823 человека. Для сравнения: в Сталинградской битве мы потеряли 1 129 619 бойцов, почти на 200 тысяч меньше.
Наступление на немецкие позиции шло практически по ровным, насквозь простреливавшимся полям, лугам и болотам. Те, кому удалось пройти через «ржевскую мясорубку», вспоминали потом, что приходилось ползти в буквальном смысле по трупам. В некоторых местах они лежали в три ряда.
- Да, была женщина, точнее сказать девушка, - рассказал нам в деревне Пищалино Тверской области поисковик Александр Константинов. - Я её в 2013 году нашёл. Там был раскоп мародерский, видимо от черных копателей. Они капнули, увидели – каски, противогазные маски. Поняли, что это красноармейцы, а значит – особой ценности «трофеи» не имеют. Я пришёл, увидел, и начал всё это дело собирать. В первый день были кости большие, солдатские. А на второй день я уже ne девчонку нашёл. Молодая, по костям видно, лет 18-20. Три пачки бинтов, зеркальце, коса длинная, в ней – гребенка, на гребенке клеймо «Ленинград, 1938 год». Был у неё и футлярчик с вкладышем, но вкладыш – чистый, ни имени, ни фамилии, ни номера части. Это же считалось плохой приметой, что если заполнишь – пригодится, потому, что убьют. Она и не заполнила. Вот когда я её нашел, я понял, что должен её гибель отметить. Потому, что я сам воевал, и для меня это было долгом, делом чести. Попросил у властей разрешения построить тут часовню. Они спрашивают: «А финансы откуда?», я говорю – это мои проблемы. И вот, за два года, с Божией помощью, что мы имеем.
Всё это нам Рядом, на крепком бетонном фундаменте стояли стены будущей часовни. Примерно три на три метра по основанию и метров пять в высоту. Конечно, до завершения работ было еще далеко, но уже сейчас было видно, что часовня будет красивой. Строгой и стройной. Как та девушка, вытаскивавшая тогда, в страшных 1940-х с насквозь простреливавшегося поля раненых бойцов. И тут же рядом – отгороженные вкопанными в землю касками захоронения. Сотни, а то и тысячи солдат. Кое-где – таблички с именами и даже фотографиями, но это редкость.
- Обычно, когда нам удается опознать найденного солдата, - рассказал Мачинский, - мы предлагаем родственникам похоронить его в братской могиле. Потому, что если они похоронят его у себя, со временем о нём забудут. А общие мемориалы будут всегда поддерживаться. Соглашаются не все. Вот не так давно мы нашли погибшего дагестанца. Приехали его родственники, мы им сказали про братскую могилу, так они сначала вообще не поняли, о чём им говорят: «Как это забудут? Да у нас в селе его как героя положат, и помнить будут, пока род живет». И, действительно, хоронило всё село, мало того – родственники отовсюду съехались, памятник поставили огромный. А бывает и наоборот. Опознали солдата, нашли двух его внуков, оба – состоятельные люди. Связались с одним, он говорит: «Скажите брату, пусть он решает». То же и со вторым. Взять отказались, говорят, хороните как считаете нужным. Мало того, мы их на перезахоронение пригласили, говорим, оплатим дорогу всё. Нет, говорят, не можем. Дела. Что делать? Готовим перезахоронение, неожиданно звонит супруга одного из братьев. И говорит: «Вы дедушку не перезаоранивайте, мы его заберем обязательно. Рядом со женой положим, она ведь его до конца дней своих ждала. А на мужа не сердитесь, он весь в делах». Вот так. Он же ей, в сущности, почти чужой человек.
Еще страшнее другое, когда поисковики наталкиваются на захоронения убитых или замученных мирных жителей. Когда гибнет солдат – это трагедия, но трагедия понятная, естественная. Противоестественно, когда гибнут те, кто гибнуть не должен: женщины, дети, старики. Одно такое захоронение было обнаружено недавно в Зубцовском районе. В 1942 году солдаты даже не СС а 161-й пехотной дивизии вермахта убили здесь по подозрению в связи с партизанами 53 человека, самому молодому из которых едва исполнилось 15 лет, старшему – 55. В найденных позже немецких архивных документах (немцы очень аккуратно записывали все, что делали) отмечено, что после того, как жители отказались выдать правильную дислокацию партизанского отряда, к ним были применены усиленные методы допроса. Экспертиза показала, что из 55 человек только трое расстреляны, остальные просто забиты. Подтверждены пытки, про которые очень сложно писать. Я не мог себе представит, что живому человеку можно обычной пилой пилить череп...
- Сегодня некоторые пытаются оправдать солдат вермахта, - уверен Мачинский, — дескать, они выполняли свой долг. Это неправда. Не было у них никакого долга: они ехали к нам за землями, русскими, белорусскими и украинскими рабами, и об этом нужно помнить всегда. И зверствовали они порой не хуже эсесовцев.
РЖЕВ НАШ
Уже спустя сутки после освобождения города Черчилль писал Сталину: «Примите мои самые горячие поздравления по случаю освобождения Ржева. Из нашего разговора в августе мне известно, какое большое значение Вы придаёте освобождению этого пункта». О том, какое значение Верховный главнокомандующий Ржевской операции говорит то, единственный свой визит на место недавних боёв Сталин совершил 4-5 августа 1943 года именно сюда, на отвоёванный Ржевско-Вяземский плацдарм. Здесь он останавливался в домике крестьянки Кондратьевой в деревне Хорошево подо Ржевом. Как нам рассказали в музее, в народе называемом просто, «Домик Сталина», именно здесь Верховный узнал о победе Советских войск на Орловско-Курской дуге:
- На рассвете к Сталину прибыл командующий Калининским фронтом Еременко, а несколько позже – Ворошилов. О чем они разговаривали, разумеется, неизвестно, но в разгар беседы к ним вошел генерал Серов и сообщил о том, что нашими войсками взят Белгород! «Как вы смотрите на то, чтобы дать салют в честь тех войск, которые взяли сегодня Орел и Белгород», - спросил Сталин у присутствовавших. И тут же позвонил Молотову: «Я решил устроить салют в честь солдат, взявших героическим образом города Орел и Белгород, поэтому прикажи приготовить в Москве салют из 100 пушек, но без меня давать не смейте, чтобы ни в коем случае не испортить это мероприятие. Мы сейчас пообедаем, и я уеду в Москву». Это случилось 5 августа 1943 года в 15 часов. И это был первый салют. Сегодня городом первого салюта считается Орёл. Но нам кажется, что тут и Ржев принял свое участие.
Но это уже были события радостные и обнадёживающие. Линия фронта отступила на полтораста километров. Красная Армия уверенно наступала и теснила фашистов по всем фронтам. И всем этим она, а вместе с ней – и все мы были обязаны тем молодым ребятам, кто навсегда остался там, у 41-го километра, у разъезда Дубосеково, подо Ржевом... Забыть об этом – значит самим убить этих солдат.
Мысль эту начальник департамента социальной политики и информационного обеспечения постоянного комитета Союзного государства Маргарита Левченко выразила так, более мягко:
– Надеемся, что итогом пресс-тура станет доступная широкому кругу читателей, зрителей и слушателей информация. Ни для кого не секрет, в последнее время наметилась тенденция к пересмотру результатов Великой Отечественной войны. Хотелось бы, чтобы стремление к сохранению исторической правды было максимально поддержано.
Для меня теперь одним из олицетворений этой исторической правды всегда будет 18-летняя русоволосая медсестра с зеркальцем в кармане и тремя пачками бинтов, погибшая подо Ржевом.
Валерий Чумаков