Жизнь за Родину
Из литературного наследия Б.В. Тагунова:
к 115-летию со дня рождения.
«Ребята! Не Москва ль за нами?..»
М. Лермонтов, «Бородино»
Осень. 1611 год. Семья Василия Охотникова только отобедала. Сам Василий влез на печку; ныла поясница: видно, к погоде; сын младший, Петюнька, пошел на двор рубить дрова. Старшие были отделены и жили самостоятельно. Жена Авдотья мыла в чулане посуду; мягко брякали деревянные ложки. Василию уже стало дрематься, как вдруг на улице раздался яростный лай собаки.
– Догляди, баба, на кого там? – недовольно сказал Василий. Авдотья подошла к окну.
– Ох, Василий, ить это чужаки! Шумилко-то на них рвется, того гляди цепь порвет. К избе идут, окаянны. Что же теперь?
Василий быстро слез с печки.
– Посмотрим с чем пришли, то и видно будет, что надо деять. Э, да их целый отряд.
В это время в окно громко постучали, и раздался голос, вызывающий хозяина на улицу. Василий накинул зипун, взял шапку и вышел из избы. Около крыльца стояли, спешившись, человек десять вооруженных всадников. Старший из них, в богатом офицерском наряде, спросил:
– Ты Охотником Василием прозываешься?
– Стало, я буду.
– Сколько от ваших Вишенцев до города Волока миль будет?
– Мы милями не меряем, а верстов, я чаю, тридцать пять наберется.
– Знаешь ты здешние леса?
– Как не знать, места мне ведомы.
– Так собирайся, пойдешь с нами. Проводишь нас на Москву, мимо Волока.
Василий задумался и медлил с ответом.
– А ну живей, холоп, поворачивайся! – офицер поднял плеть.
– Не кричи, господин, сейчас соберусь, – сказал Василий и пошел в избу.
Василий знал, что в Москве воцарились иноземцы, но их город – Волок Ламский – не дался врагам, и они следуя на Москву, обходят его сторонкой. Пока Василий подвертывал теплые онучи и надевал лапти покрепче, пока Авдотья собирала ему в мешок кое-каких харчей на дорогу, у него созрело в душе твердое решение:
«Ин быть по сему. Невместно мне вражеским пособником стать. Землю русскую, стало, и я выручать винен». Он поднялся со скамьи, надел зипун, вскинул на плечо мешок, сказал жене:
– Позови, Авдотьица, Петюньку в дом.
Петр пришел со двора. Это был крепкий юноша подстать отцу, лет шестнадцати.
– Петр, я иду этих провожать, – он кивнул на окно. – Ты уж большой взрос, сам понимаешь, кто они нам: всяко может со мной приключиться. Вот тебе мой отецкий наказ: Если завтре не вернусь... будь хозяином в доме, береги мать. Живи в дружбе со старшим, Николаем, верь ему во всех справах.
В расширенных от ужаса глазах Авдотьи показались слезы.
– Что ты задумал, Василий? – спросила она едва слышно сразу упавшим голосом.
– Что надумал, то деять буду. Авось бог не без милости: ворочусь утре... А покеда прощайте.
Он обнял плачущую Авдотью и притихшего Петюньку, перекрестился на иконы и вышел из избы.
Василий ходко, спорым охотничьим шагом шел впереди, за ним ехал пан Маскевич и остальные девять всадников.
Темная ноябрьская ночь опустилась на землю, когда они, перейдя реку Ламу возле деревни Порохово, вышли к Большому оврагу. Василий остановился, сказав, что надо отдохнуть. Вправо шла дорога на Рузу, прямо, вдоль оврага, был путь на Москву, слева, совсем недалеко, притаился непокоренный город Волок на Ламе. Недолго думал Василий. Он тряхнул головой, встал со пня и решительно повернул влево. Всадники последовали за ним. До города осталось уже не более пятисот шагов, как вдруг прямо перед ними из тьмы вынырнула фигура конника.
– Стой! Кто идет? – крикнул Маскевич и назвал пароль. Верховой ответил.
– Пан Руцкий! Вы? матка боска, откуда? – радостно заговорил Маскевич, узнав встречного по голосу.
– Я из Москвы, от пана гетмана, а вот вы, пан Маскевич, куда правите?
– Мы в Москву.
– Вы едете прямо в лапы неприятелю: вот они, стены Волока.
– Как?.. А проводник?..
Василий плохо знал язык, на котором они разговаривали, и, когда понял, о чем идет речь, бежать было уже поздно: всадники его окружили.
– Будьте прокляты вы, враги окаянны! Все равно сгинете на нашей земле, не сейчас так вскорости! – во весь голос крикнул Василий и упал под ударами сабель.
Его горячая кровь обагрила и согрела холодную ноябрьскую землю.
А Маскевич ехал дальше и думал: «Нет, не владеть нам землями ихними, коли каждый русский мужик способен так умереть за свою Родину».
Таким рассказом в мае 1941 года окончил урок в 8 классе учитель истории Детгородковской средней школы Волоколамского района Михаил Михайлович Воронов. Темой урока была интервенция польско-литовских и шведских феодалов в 1609 – 1613 гг.
Учитель взглянул на ребят. В больших серых глазах девочки, сидевшей на первой парте, мелькнули слезы. Михаил Михайлович отвернулся, как будто не заметил этого, и отошел к окну. Он сам был взволнован рассказом, и сейчас ему нужно было отвлечься, оттаять, как он говорил.
Окно было открыто, выходило оно в сторону рощи, которая росла шагах в ста от школы. В лицо Воронову пахнуло теплом, светом, радостной буйной жизнью майского леса.
В роще вековые ели, березы, лиственницы. Между ними – молодой ельник, осинник, кусты орешника, бересклета. Недавно лес был гол и неуютен; но прошло два-три теплых дня, и он стал неузнаваем.
На фоне темно-зеленой стены елок вспыхнула нежнейшая зелень молодой листвы берез. Мелкие, рубчатые, душистые, блестящие листочки еще не стали сплошным зеленым массивом. Сквозь их ажурную сеть проглядывается вся стройная крона дерева.
Оттуда веяло освежающим запахом берез и тончайшим, несравненным ароматом лиственниц. В лесу слышен был разноголосый птичий гомон, и издалека доносился голос дикого голубя.
«Гу-ку-ку-хугу! гу-ку-ку-хугу», – мягко, по-украински выговаривая букву «г», ворковал витютень.
Меж тем ребята, видя, что Михаил Михайлович не обращает на них внимания, занялись своим делом. Чернявая и юркая девочка на передней парте говорила соседке с большими серыми глазами:
– Вот это герой, это охотник! А наши охотники могли бы так же поступить?
– Кто наши?
– Кто? Дмитрий Дмитрич, Борис Васильевич.
– Конечно, могли бы. Я тоже могу!
Последние слова она произнесла неожиданно громко, почти во весь голос. Михаил Михайлович обернулся.
– Вы о чем, Желудяк? – спросил он девушку с серыми глазами.
Она смутилась и опустила глаза.
– Люба говорит, что сможет умереть так же смело, как Василий-охотник, про которого вы рассказывали, – ответила за подругу соседка по парте.
1953/1957 гг.
#Год_культурного_наследия_народов_России
#волоколамскаябиблиотека
#краеведение
